Капитолина долго ждала, что, как и остальные жители их разъехавшегося поселка, Ромка однажды соберет пожитки и тоже куда-нибудь уедет. Да, видно, ехать ему было или некуда, или не к кому. Видимо, совсем один он остался в этой проклятой жизни.
Наблюдая за тем, что делает по хозяйству она, Ромка тоже садил картошку. Так же, как она, неумело вскапывал грядки, садил всякую огородину, в общем, как она поняла, съезжать он не собирался.
Она, однажды тоже хотела уехать, да ее дела складывались как-то, неудачно. То денег нет, то жилье неподходящее, то мужик, к которому она собиралась переехать, оказался со странностями.
Сели они за бутылочку, выпить за встречу, за знакомство и новую жизнь, а он выпил сто граммов и схватив топор, стал ее по избе гонять. Утром, протрезвев, на коленях перед ней стоял, рыдал, в грудь себя бил, клялся спиртное в рот не брать, потому как дурак по пьянке, но Капа решительно оставила его и вернулась в свою прежнюю развалюху.
Она проснулась от стука. На крыше должно, стучат. Вышла во двор, а на крыше Ромка верхом сидит, дыры латает, это, значит, чтоб в дожди ее не заливали. От этой его заботы, у нее невольно слезу вышибло. Заботится, видишь об одинокой женщине. Понимает, что помочь ей не кому, вот и пришел сам, без ее просьбы, крышу подправить.
Чтоб не остаться в долгу перед ним, она подправила старый ватный матрац, знала, что он на сенном спит, и поутру отправилась к нему. Открыла дверь, а он, покраснев, как рак, прикрывая руками свое мужское отличие, посреди избы в тазике с водой съежился.
Она бросила на кровать матрац, подошла к нему и не обращая внимания на его смущение, спину хорошенько потерла, вымыла, ополоснула его, как следует.
Да вот зря она это сделала, потому что ложась спать, не к ночи вспомнила, какой у него взрослый, по-мужски, большой член. Торчал ведь вблизи от нее, от давно забывшей о том, какой он с виду, бабы. Насмотревшись на него, она, сейчас, не могла забыть, какой он по-мужски крупный и довольно ладный на вид.
А тут и вовсе другие мысли полезли. Стала в уме считать, сколько ж лет ему минуло? То ли двадцать, то ли немного больше. Не припомнила в общем. И прошла вдруг в голове мысль, что х... , года не считает, лишь бы п... да подходящая была. А ей то самой тоже не так уж много лет. Тридцать два всего. В самом соку баба. А хочется мужика, уже ни какой мочи нет.
Ворочалась она, ворочалась, встала с кровати, пораздумала немного, да прямо в одной короткой ночной рубашке, едва прикрывающей мохнатый лобок, пустилась к нему.
Дверь открыла, а он стоит перед ней голый, а его возбужденный член торчит, прямо ей в половую щель упирается.
— Хочешь? — спросила, а сама хвать за него, а оттуда мгновенно теплая струя брызнула ей на ляжку. И спрашивать не надо, и без того видно, что хочет, коли кончил, едва увидел под краем рубахи ее волосню на лобке.
Обняв его, она подвела к кровати и улегшись на нее, раздвинула ноги и потянула его на себя. Тут он не растерялся, понял, что к чему, мгновенно нашел куда запихнуть свой мокрый после извержения член.
Кровать быстро заскрипела под аккомпанемент их радостных охов и вздохов.
— Ну как, сбил охотку? — Улыбаясь спросила она, ласково ощупывая его слегка увядший член.
— А, Вы сбили?
— Вот научишься как следует исполнять свои мужские обязанности, тогда и мне будет хорошо с тобой. А пока, ладно уж, и так сгодится.
Увидев сосок ее груди, он жадно потянулся к ней. Улегшись удобней, она дала ему пососать.
— Сдохнем, мы с тобой по одиночке, Ромка, — заметила она, поправляя возле его рта титьку, которую, он, наслаждаясь, бережно сосал.
— По одиночке, точно сдохнем, — чуть выпустив изо рта сосок, соглашаясь с ней, ответил он.
— А вместе, как думаешь, не пропадем?
— Вместе, мы с тобой обязательно пробьемся.
— Тогда Ромочка, давай жить вместе.
Он, с чмоканьем оторвался от груди.
— Раз так, перебирайтесь сюда, ко мне. У меня дом крепче и теплее.
— Ну, что же, тогда будем вместе жить милый.
Спустя нужный срок, она родила ему сына.
Наблюдая за тем, что делает по хозяйству она, Ромка тоже садил картошку. Так же, как она, неумело вскапывал грядки, садил всякую огородину, в общем, как она поняла, съезжать он не собирался.
Она, однажды тоже хотела уехать, да ее дела складывались как-то, неудачно. То денег нет, то жилье неподходящее, то мужик, к которому она собиралась переехать, оказался со странностями.
Сели они за бутылочку, выпить за встречу, за знакомство и новую жизнь, а он выпил сто граммов и схватив топор, стал ее по избе гонять. Утром, протрезвев, на коленях перед ней стоял, рыдал, в грудь себя бил, клялся спиртное в рот не брать, потому как дурак по пьянке, но Капа решительно оставила его и вернулась в свою прежнюю развалюху.
Она проснулась от стука. На крыше должно, стучат. Вышла во двор, а на крыше Ромка верхом сидит, дыры латает, это, значит, чтоб в дожди ее не заливали. От этой его заботы, у нее невольно слезу вышибло. Заботится, видишь об одинокой женщине. Понимает, что помочь ей не кому, вот и пришел сам, без ее просьбы, крышу подправить.
Чтоб не остаться в долгу перед ним, она подправила старый ватный матрац, знала, что он на сенном спит, и поутру отправилась к нему. Открыла дверь, а он, покраснев, как рак, прикрывая руками свое мужское отличие, посреди избы в тазике с водой съежился.
Она бросила на кровать матрац, подошла к нему и не обращая внимания на его смущение, спину хорошенько потерла, вымыла, ополоснула его, как следует.
Да вот зря она это сделала, потому что ложась спать, не к ночи вспомнила, какой у него взрослый, по-мужски, большой член. Торчал ведь вблизи от нее, от давно забывшей о том, какой он с виду, бабы. Насмотревшись на него, она, сейчас, не могла забыть, какой он по-мужски крупный и довольно ладный на вид.
А тут и вовсе другие мысли полезли. Стала в уме считать, сколько ж лет ему минуло? То ли двадцать, то ли немного больше. Не припомнила в общем. И прошла вдруг в голове мысль, что х... , года не считает, лишь бы п... да подходящая была. А ей то самой тоже не так уж много лет. Тридцать два всего. В самом соку баба. А хочется мужика, уже ни какой мочи нет.
Ворочалась она, ворочалась, встала с кровати, пораздумала немного, да прямо в одной короткой ночной рубашке, едва прикрывающей мохнатый лобок, пустилась к нему.
Дверь открыла, а он стоит перед ней голый, а его возбужденный член торчит, прямо ей в половую щель упирается.
— Хочешь? — спросила, а сама хвать за него, а оттуда мгновенно теплая струя брызнула ей на ляжку. И спрашивать не надо, и без того видно, что хочет, коли кончил, едва увидел под краем рубахи ее волосню на лобке.
Обняв его, она подвела к кровати и улегшись на нее, раздвинула ноги и потянула его на себя. Тут он не растерялся, понял, что к чему, мгновенно нашел куда запихнуть свой мокрый после извержения член.
Кровать быстро заскрипела под аккомпанемент их радостных охов и вздохов.
— Ну как, сбил охотку? — Улыбаясь спросила она, ласково ощупывая его слегка увядший член.
— А, Вы сбили?
— Вот научишься как следует исполнять свои мужские обязанности, тогда и мне будет хорошо с тобой. А пока, ладно уж, и так сгодится.
Увидев сосок ее груди, он жадно потянулся к ней. Улегшись удобней, она дала ему пососать.
— Сдохнем, мы с тобой по одиночке, Ромка, — заметила она, поправляя возле его рта титьку, которую, он, наслаждаясь, бережно сосал.
— По одиночке, точно сдохнем, — чуть выпустив изо рта сосок, соглашаясь с ней, ответил он.
— А вместе, как думаешь, не пропадем?
— Вместе, мы с тобой обязательно пробьемся.
— Тогда Ромочка, давай жить вместе.
Он, с чмоканьем оторвался от груди.
— Раз так, перебирайтесь сюда, ко мне. У меня дом крепче и теплее.
— Ну, что же, тогда будем вместе жить милый.
Спустя нужный срок, она родила ему сына.