Студенты второкурсники и преподавательница
Первая же пара первого дня первого семестра второго курса была отнюдь не вводной. Никакого расслабления, никакого постепенного втягивания, лекция давалась в полном объеме, без скидок. Впрочем, ровно половина аудитории даже не думала роптать. И половина эта была мужской. Все парни с обожанием или с вожделением... или с тем и другим... внимали грудному с легкой сексуальной хрипотцой голосу лекторши. Уже один этот голос заставлял вибрировать либидо, но и все остальное было подстать: высокая молодая женщина с изумительной фигурой, при виде которой выражение «песочные часы» обретало зримый образ.
Верх этой фигуры была затянут в черный тонкий джемпер, обтягивающий высокую красивую грудь, словно вторая кожа. Темная узкая... узчайшая... юбка была ниже колена, но также бесстыдно обтягивала попку, подчеркивая женственные бедра и стройные длинные ноги. Лаковые туфельки на высоченной шпильке ставили завершающий штрих к картине «Самая изящная статуэтка в городе». Не меньше, чем фигурой можно было любоваться и лицом. Лекторша была изумительно красива: правильный овал лица, черные брови, взлетевшие черными крыльями над обрамленными пушистыми ресницами голубыми глазами... Точеный носик... Пухлые зовущие губы, даже на взгляд со стороны такие нежные и чувствительные... Слегка вьющиеся светлые волосы, густым водопадом струящиеся до середины спины...
У нее не было клички, даже между собой только — «Эльвира Павловна», — с придыханием от студентов, сквозь зубы — от студенток...
Два парня сидели на заднем ряду и, так же, как и остальные, любовались преподавательницей, пытаясь что-то записывать.
— Какая женщина! — в который раз причмокнул Никита.
Его приятель Вовка пожал плечами:
— А как трахается! Как в рот берет! Да и в попку иногда позволяет...
— Можно подумать ты с ней спал, — через губу, показывая свое отношение к такому заявлению, процедил Никита.
Вовка отвлекся от созерцания лекторши и оценивающе смерил взглядом приятеля:
— А ты вроде ничего так...
— Эй-эй-эй, я не из этого клуба... Да и ты вроде в порочащих связях не замечен.
— А член у тебя хоть до 12 см дотягивает?
— Все 20! — гордо задрал подбородок Никита, а потом насторожился: — С какой целью спрашиваете, Владимир Иванович?
— Гонишь, — не отвечая на вопрос, припечатал Вовка. — Так сколько?
— Ну, 17...
— ОК, значит где-то 15 будет... — Вовка вздохнул. — Ладно, хочешь сегодня она тебе отсосет?... А скорее всего и даст?... Пойдем к ней часов в 8 вечера, она поужинает, немного отдохнет и будет готова...
Два приятеля свернули с улицы и углубились во дворы.
— Нет, ну дешевый развод! Вовка, ты вообще понимаешь, что на такую лажу я не куплюсь? — в который раз повторял Никита, хлопая приятеля по плечу и словно в восхищении от грандиозности розыгрыша покачивая головой. — Ну, колись, в чем прикол? Девки хоть вообще будут? А то я душ принял, а если их не будет, так мне, что, как дураку ходить с чисто вымытым членом?
Вовка проигнорировал слова Никиты и начал говорить занудным голосом:
— Значит, слушай инструкции. Первое, ты должен стать отличником по предмету Эльвиры Павловны, не пропускать лекции, даже если переломаешь все ноги и руки, готовится к практикам, ну и само собой вовремя сдавать зачеты, экзамены — на пятерки. Второе, вначале повторяешь за мной, запоминаешь манеру общения и внимательно слушаешь мои команды. Третье, обращаться только на «вы» и по имени-отчеству. Четвертое, дальше прихожей без приглашения не проходим. Пятое, никому ни слова, проговоришься, тебя просто растерзают. Шестое, в универе нельзя, только если она сама не предложит. Седьмое, привлекать только проверенных и заслуженных товарищей по согласованию с Эльвирой Павловной. Ты, кстати, согласован. Восьмое и главное, она должна получить минимум два оргазма. Как хочешь — членом, пальцами, ртом, но она должна дважды кончить... Ну, если у нее месячные, то пункт снимается, тогда просто отсосет.
— Нет, Вовка, даже не смешно, — махнул рукой на приятеля Никита. — ты меня окончательно разочаровал таким голимым розыгрышем...
В этот момент они подошли к двери, и Вовка набрал номер квартиры на домофоне, отозвавшемся примерно через минуту мужским голосом:
— Кто там?
— С визитом к Эльвире Павловне.
Голос не ответил, но магнитный замок открылся.
Дверь открыл невзрачный мужчина, типичный... ботаником его уже было не назвать в силу возраста... но все равно ботаник! Очечки, субтильная фигура, растрепанные волосы. Никита переступил порог, напустив на себя скучающий вид на тот случай, если где-то все же установлена скрытая камера.
Прихожая была очень большая, не меньше комнаты в общежитии. Очень странно, но она почти вся, за исключением жесткого коврика у дверей, была застелена пушистым, нежным даже на взгляд покрытием.
— Разувайтесь, носки тоже снимайте, — сказал мужчина бесцветным голосом.
— Пффф! — Никита скривил губы, но выполнил просьбу-распоряжение вслед за приятелем.
Мужчина кивнул и крикнул вглубь квартиры:
— Эля, это к тебе!
Дверь в комнату стала приоткрываться, и Никита состроил максимально скептическое выражение лица, однако в следующий момент его рот открылся, а брови поползли чуть ли к самым корням волос.
В прихожую выплыла Эльвира Павловна. И в каком виде! На ней был коротенький халатик из ярко красного атласа, едва прикрывающий стройные ноги. Халатик не мог полностью скрыть ни сосков, нагло выпирающих бугорками из ткани, ни кружевных резинок сетчатых чулок, сексуально показывающихся буквально при каждом вздохе роскошной груди. Довершали портрет черные босоножки на высоченной шпильке, как-то сладострастно охватывающие узкими ремешками изящную ступню и лодыжку. В домашней обстановке, с чулками, они были безусловно неуместны... Но только не сейчас и не на этой женщине...
— Спасибо, Олежа, пока можешь быть свободен, — своим сексуальным голосом проворковала женщина, и мужчина, сгорбившись, направился в полутьму коридора, а она чарующе улыбнулась парням: — Зачем пожаловали, молодые люди?
Сама Эльвира Павловна встала в пяти шагах от парней и, чуть наклонив голову, скрыла заблестевшие глаза под опущенными длинными ресницами, позволяя рассматривать себя без малейшего стеснения. Никита почувствовал резкое прибавление объема в паху. Его взгляд жадно шарил по упругим шарам грудей под тончайшей тканью, ласкал сильные бедра, изящные колени, стройные голени и маленькие ступни, плененные тонкими полосками босоножек. Он даже вздохнуть боялся, чтобы не спугнуть кажущуюся галлюцинацией картину. Но какой же шок у него был, когда после нескольких минут внимательного изучения всех изгибов роскошной фигуры, Вовка вдруг приказал:
— Сиськи покажите, Эльвира Павловна.
И та, не дрогнув ни одним мускулом на лице, распахнула халатик! Никита охнул от неожиданности, покраснев, но факт оставался фактом — упругие тяжелые полушария с темными ареолами сосков колыхнулись и остались совершенно неприкрытыми! Парень бросил взгляд на лицо женщины, но та сохраняла невозмутимый вид, словно и не она стояла с обнаженным бюстом перед двумя запаленно задышавшими студентами... Только слегка дрогнули опущенные длинные ресницы, а на щечках заиграл едва видимый румянец.
— А теперь повернитесь и покажите задницу! — последовал новый приказ от Вовки, заставляя Никиту завибрировать от невозможности происходящего: то, каким тоном отдавалось распоряжение в адрес ослепительно красивой... неприступной, даже немного надменной на людях, женщины, возбуждал едва ли не больше того, что она послушно повернулась и задрала полы халатика, явив жадным взглядам упругую попку — чулки ниже, тоненькая полоска трусиков между — делали ягодицы практически ровными полушариями без единого изъяна.
— Нагнитесь!
Эльвира Павловна покорно нагнулась, и Никита едва не выматерился — оказывается, трусики были из практически такой же сетки, что и чулки. И половые губки с грубо врезавшимися в них клетками ниток были прекрасно, отчетливо, явно видны!
— Повернитесь и снимите халат.
Женщина беспрекословно выполнила и это. Халатик как-то очень сексуально соскользнул с ее плеч и упал сзади, и парни могли спокойно рассматривать полуголую красотку, смиренно вытянувшую руки по швам. Ее тело манило неприкрытой сексуальностью, подчеркнутой кружевными резинками чулок, охватывающих женственные бедра и крохотными трусиками, сквозь которые внизу проглядывал уголок губок.
Эльвира Павловна по-прежнему не поднимала глаз и казалась отстраненной под горячими взглядами парней, хотя крылья точеного носика раздувались, ресницы подрагивали, а на скулах играл румянец.
Вовка подошел к преподавательнице и вдруг резко сжал грудь в растопыренной пятерне. Женщина порывисто вздохнула, но не сделала ни малейшей попытки воспрепятствовать наглому студенту. Никита был уверен, что она сейчас очнется, залепит приятелю оплеуху и пинками выставит их за дверь. Но этого не произошло. Как не произошло и тогда, когда Вовка начал грубо и жестко мять ее грудь. Это казалось просто невозможным, что кто-то может вот так безнаказанно и бесцеремонно, можно сказать, по-хамски, тискать грудь этой роскошной великолепной женщины... А она сама смиренно и покорно переносить это... Но когда Вовка полуобернувшись, приглашающе мотнул головой, Никита не смог устоять и двинулся вперед. У него не хватило духу, подобно приятелю, грубо схватить самую красивую женщину из всех знакомых женского пола за грудь, но удержаться тоже не было сил. Его дрожащая ладонь ласково огладила полушарие, ощущая нежную бархатистость кожи. Под пальцами оказался твердый бугорок, и парень слегка сдавил его. От этого едва ощутимого касания женщина вздрогнула и глубоко вздохнула... Ее губы разошлись, обнажив полоску белоснежных зубов, и, насколько можно было заметить, она следила за его манипуляциями, чуть разомкнув ресницы. Никите это понравилось, и он принялся играть с соском, то нежно проводя по нему подушечками, то жестко сдавливая. Очень скоро Эльвира Павловна глубоко, почти на грани стона, вздыхала... Тогда парень чуть наклонился и прихватил твердый коричневый столбик губами, а потом и зубами, вырвав из груди женщины полновесный стон.
Между тем Вовка уже тискал не только грудь, но и упругую ягодицу, изредка увесисто шлепая ее ладонью, отчего женщина не менее страстно, чем от ласки соска, постанывала... Наконец его рука направилась в короткое путешествие в трусики. Пальцы быстро миновали голенький лобок, и Никита, склонившийся над соском, мог увидеть, что приятель довольно-таки энергично принялся трахать преподавательницу пальцами. Она и теперь нисколько не возражала и даже чуть подала вперед бедрами, словно желая услужить студенту... Из ее груди рвались все более громкие стоны, но через минуту она впервые проявила какую-то инициативу, заставив Вовку убрать руку из трусиков. Впрочем, она тут же направила туда руку Никиты.
Женщина была уже полностью влажная. Это чувствовалось несмотря на то, что парень лишь слегка прошелся подушечками по складкам, затем пальцы нашли бугорок клитора, приласкав его нежными движениями. Никита, не прекращавший посасывать, а иногда и прикусывать сосок, почувствовал, что Эльвира Павловна дрожит под его пальцами то ли от возбуждения, то ли от нетерпения, но вводить их внутрь не спешил. Он уже понял, как нужно обращаться с преподавательницей, поэтому ненадолго выпрямился и приказал:
— Приспустите трусики, Эльвира Павловна, и широко разведите бедра.
И она безропотно выполнила распоряжение, даже несмотря на то, что трусики глубоко врезались в затянутые чулками бедра.
— А теперь сами насаживайтесь!
Преподавательница коротко и с явным интересом взглянула на своего студента, а потом, снова прикрыв глаза, с явным наслаждением слегка согнула колени, застонав, едва пара пальцев скользнула во влажную глубину.
Студента необычайно завело то, как преподавательница, похожая на богиню, интим с которой числился в разделе ненаучной фантастики, слушается его приказов, словно рабыня, смирившаяся со своей судьбой.
— Продолжайте в том же духе! — дрожа от возбуждения, приказал Никита и вновь впился ртом в сосок, лишь краем глаза отметив одобрительное выражение на лице приятеля.
Какое-то время женщина покорно насаживались на пальцы парня, полуприседая... Однако безынициативной уже не оставалась. Она поочередно расстегнула джинсы студентов, и скоро их вздыбленные члены очутились в шаловливых пальчиках. О, она не торопилась! Никита ощущал, как его член то просто сжимали, то слегка поглаживали, ласково проходясь по всей длине ствола, а иногда и мошонка оказывалась в плену нежных коготков, чтобы подвергнуться аккуратному поглаживанию...
Однако этого уже казалось мало, и тут подоспел и Вовка с коротким:
— Сосите!
Эльвира Павловна, не мешкая, опустилась на колени, и буквально через секунду после команды колечко губ уже скользило по стволу Вовки. Впрочем, женщина и не думала выпускать их пальцев и член Никиты, а потом и вовсе потянула его в рот. Парень содрогнулся едва пухлые губы коснулись раскаленной головки. Для начала преподавательница несколько раз энергично двинула белокурой головой, насаживаясь на твердый кол ртом... А затем ее шустрый язычок словно бабочка запорхал по члену, подвергая изысканной ласке то навершие, то ствол. Впрочем, иногда Эльвира Павловна не забывала и попросту насаживаться на кол кольцом губ...
Никите казалось, что он попал в параллельную реальность: женщина, за один поцелуй которой можно было отдать полжизни, сейчас качественно и умело отсасывала то ему, то приятелю, стоя перед ними на коленях в рабочей позе порнозвезды...
Из облаков эйфории Никиту вырвал раздавшаяся трель домофона. От неожиданности он дернулся, но сон не прервался — Эльвира Павловна не позволила контакту разорваться ни на мгновенье, подавшись вперед и заглотив член в самое горло. Парень зарычал от переизбытка ощущений... И почти не обратил внимания, как к домофону прошмыгнуло существо по имени «Олежа»...
И лишь когда Эльвира Павловна переметнулась к Вовке, оставив на члене пальцы и воспоминание о нежных губах и узком горле, Никита уловил разговор по домофону:
— Кто там?
— С визитом к Эльвире Павловне.
— Она сегодня уже занята, приходите завтра.
Студент зажмурился от неловкости — только сейчас он осознал, что Олежа, наверняка муж преподавательницы, тот самый, который ученый, известный своими открытиями во всем мире (об этом ходили упорные слухи в универе), только что прошел мимо них... Мимо собственной жены, которая со всем усердием отсасывала своему студенту, а второму дрочила в кулачке... И на их лицах он мог прочесть неописуемое наслаждение от ее рта и пальчиков...
Приоткрыв один глаз, он посмотрел в сгорбленную спину, удаляющуюся по коридору. На миг ему стало ужасно жаль Олежу, участь которого ходить мимо отсасывающей сразу двоим парням, чтобы сообщить еще одному (или двоим? или троим?), что они могут дать жене в рот и трахнуть завтра...
Впрочем, долго терзаться муками жалости ему не пришлось. Вовка, едва переводящий дыхание, приказал:
— Становитесь раком, Эльвира Павловна!
Преподавательница послушно приняла коленно-локтевую позу, промедлив только для того, чтобы избавиться от трусиков, упавших крохотным комочком рядом с халатом. Даже сейчас она напоминала искусную статуэтку — фигурка, словно выточенная из слоновой кости талантливым скульптором, почти переломленная в пояснице — настолько прогнулась женщина, широко расставив колени и разметав по плечам гриву белокурых волос. Казалось, ею можно любоваться вечно, но Вовочка, быстро скинувший одежду, все опошлил: он опустился сзади и, взявшись за бедра, одним рывком загнал в нее член, а потом стал яростно трахать, словно перед ним была не необычайно красивая женщина, которую нужно только нежно любить, а обычная блядь, которую можно и отъебать.
Но Эльвире Павловне явно нравилось происходящее: она закинула голову назад, открыв рот и хрипло стоная в такт Вовкиным ударам. Никите хотелось протереть глаза — приятель грубо трахал преподавательницу, которую он до этого знал, как неприступную женщину, немного надменную, немного холодную, уверенную в себе и собственной привлекательности, в общем такую, какой положено быть роскошной красавице...
Однако неприкрытый эротизм, или, вернее, «порнографизм», не оставил его равнодушным: задница Эльвиры Павловны упруго вздрагивала при каждом ударе приятеля, роскошные груди мотались в такт движениям, едва не задевая набухшими сосками пушистый ворс... Красивое лицо, искаженное гримасой наслаждения, пухлый рот, раскрытый в громких стонах...
«Раскрытый рот!...», — пронеслось в мозгу Никиты, и он, моментально освободившись от одежды, встал перед преподавательницей на колени.
— Откройте рот еще шире, Эльвира Павловна, — приказал он, и когда она подчинилась, забил член ей в горло таким же ударом, что и Вовка — во влагалище минуту назад. Она не возражала, наоборот — похотливо замычала и принялась азартно поддавать навстречу Вовке...
Никита тоже разошелся. Эта женщина была так красива... и так покорна... и так развратна, что ее хотелось разорвать. К чему он и приступил. Собрав роскошные волосы в кулак, Никита начал трахать ее в рот, проникая в самое горло, ощущая, как оно при каждом ударе неимоверно стискивает головку. Стройное тело забилось между приятелями в возвратно-поступательных движениях — когда преподавательница насаживалась ртом, член сзади почти покидал влагалище, потом наоборот, полные губы замирали на самом навершии, зато второй член был забит по самые яйца... И неимоверное наслаждение подвело Никиту: он не выдержал и кончил в рот этой великолепной, роскошной, потрясающей красавице...
И она была совсем не против — ее тело тут же забилось в оргазме, она закричала, содрогаясь в сладострастных судорогах, из-за чего не смогла проглотить обильную сперму Никиты — и она потекла по подбородку, капая на ворс ковра... Впрочем, ни стоны, ни оргазм, ни текущее по лицу семя не помешали ей вцепиться в член своего студента пальцами... А когда последние отголоски бурного наслаждения схлынули, она еще и снова насадилась на него ртом... И Никита понял, что его эрекция после эякуляции почти не ослабела! Наоборот, когда преподавательница на мгновение подняла на него взгляд и благодарно улыбнулась, касаясь головки губами, его член в миг приобрел прежнюю твердокаменную мощь.
Эльвира Павловна двинула бедрами раз-другой и, почувствовав, что приостановившийся было Вовка принялся обрабатывать ее с прежним пылом, на миг отстранилась от члена и вдруг крикнула:
— Олежа, принеси влажные салфетки! — И через несколько секунд в поле зрения возник муж Эльвиры Павловны.
Абсурдность ситуации заставила Никиту поджать пальцы ног от неловкости — жену Олега пялили с обоих концов два парня, она постанывала и насаживалась на член то сзади, то спереди, а он в это время пытался вытереть сперму одного из них с ее подбородка... Впрочем, на возбуждение эти «гигиенические процедуры» нисколько не повиляли, разве студент перестал порыкивать, когда головка оказывалась в горле преподавательницы.
Наконец Эльвира Павловна отстранилась:
— Свободен, Олежа, — а когда он исчез, потом промурлыкала приятелям: — Меняемся местами, молодые люди.
Вовка с Никитой сменили позиции, причем за это краткое время роскошное женское тело, одетое только в черные чулки и босоножки, подрагивало в нетерпении...
Никита, очутившись сзади преподавательницы, не спешил. Вначале он нежно провел вдоль влажной щелки пальцами, наслаждаясь шелковистостью и готовностью. В ответ женщина вздрогнула и нетерпеливо подалась назад и слегка замычала (член Вовки во рту никто не отменял), когда горячая головка ткнулась в половые губки. Но парень не позволил скользнуть члену в услужливо предоставленное влагалище.
— Сами, Эльвира Павловна! — ему хотелось, чтобы эта великолепная женщина проявила инициативу, и сама насадилась на его кол. Та снова простонала, не выпуская изо рта член Вовки, видимо ей понравилось распоряжение студента, и уцепилась за член Никиты пальцами, попытавшись направить его во влагалище. Однако и на этот раз студент не позволил преподавательнице заполучить внутрь свой половой орган.
— Нет-нет, Эльвира Павловна, без рук!
Она застонала еще громче и, продолжая постанывать, принялась ловить член Никиты своим влагалищем. При этом можно было заметить с какой скоростью заходила ее головка для страстного ублажения Вовки. Сам же он с восторгом следил за извивающимся перед ним телом роскошной женщины, достойной самых утонченных ласк, которая в данный момент изгибается, крутит великолепной попкой, поддает бедрами назад — и все в похотливом желании, чтобы ее выебали, как сучку. Какое-то время Эльвире Павловне не удавалось насадиться на член. Иногда он почти входил — взору Никиты представали нежные складки, которые начинали раздвигаться толстой головкой, но нетерпеливость подводила женщину: она слишком резко двигала бедрами, и... опять мимо! Если фаллос скользил вниз, Эльвира Павловна какое-то время неистово терлась о ствол бархатистыми влажными складками, если вверх, то она точно так же ублажала Никиту между округлыми ягодицами...
Верх этой фигуры была затянут в черный тонкий джемпер, обтягивающий высокую красивую грудь, словно вторая кожа. Темная узкая... узчайшая... юбка была ниже колена, но также бесстыдно обтягивала попку, подчеркивая женственные бедра и стройные длинные ноги. Лаковые туфельки на высоченной шпильке ставили завершающий штрих к картине «Самая изящная статуэтка в городе». Не меньше, чем фигурой можно было любоваться и лицом. Лекторша была изумительно красива: правильный овал лица, черные брови, взлетевшие черными крыльями над обрамленными пушистыми ресницами голубыми глазами... Точеный носик... Пухлые зовущие губы, даже на взгляд со стороны такие нежные и чувствительные... Слегка вьющиеся светлые волосы, густым водопадом струящиеся до середины спины...
У нее не было клички, даже между собой только — «Эльвира Павловна», — с придыханием от студентов, сквозь зубы — от студенток...
Два парня сидели на заднем ряду и, так же, как и остальные, любовались преподавательницей, пытаясь что-то записывать.
— Какая женщина! — в который раз причмокнул Никита.
Его приятель Вовка пожал плечами:
— А как трахается! Как в рот берет! Да и в попку иногда позволяет...
— Можно подумать ты с ней спал, — через губу, показывая свое отношение к такому заявлению, процедил Никита.
Вовка отвлекся от созерцания лекторши и оценивающе смерил взглядом приятеля:
— А ты вроде ничего так...
— Эй-эй-эй, я не из этого клуба... Да и ты вроде в порочащих связях не замечен.
— А член у тебя хоть до 12 см дотягивает?
— Все 20! — гордо задрал подбородок Никита, а потом насторожился: — С какой целью спрашиваете, Владимир Иванович?
— Гонишь, — не отвечая на вопрос, припечатал Вовка. — Так сколько?
— Ну, 17...
— ОК, значит где-то 15 будет... — Вовка вздохнул. — Ладно, хочешь сегодня она тебе отсосет?... А скорее всего и даст?... Пойдем к ней часов в 8 вечера, она поужинает, немного отдохнет и будет готова...
Два приятеля свернули с улицы и углубились во дворы.
— Нет, ну дешевый развод! Вовка, ты вообще понимаешь, что на такую лажу я не куплюсь? — в который раз повторял Никита, хлопая приятеля по плечу и словно в восхищении от грандиозности розыгрыша покачивая головой. — Ну, колись, в чем прикол? Девки хоть вообще будут? А то я душ принял, а если их не будет, так мне, что, как дураку ходить с чисто вымытым членом?
Вовка проигнорировал слова Никиты и начал говорить занудным голосом:
— Значит, слушай инструкции. Первое, ты должен стать отличником по предмету Эльвиры Павловны, не пропускать лекции, даже если переломаешь все ноги и руки, готовится к практикам, ну и само собой вовремя сдавать зачеты, экзамены — на пятерки. Второе, вначале повторяешь за мной, запоминаешь манеру общения и внимательно слушаешь мои команды. Третье, обращаться только на «вы» и по имени-отчеству. Четвертое, дальше прихожей без приглашения не проходим. Пятое, никому ни слова, проговоришься, тебя просто растерзают. Шестое, в универе нельзя, только если она сама не предложит. Седьмое, привлекать только проверенных и заслуженных товарищей по согласованию с Эльвирой Павловной. Ты, кстати, согласован. Восьмое и главное, она должна получить минимум два оргазма. Как хочешь — членом, пальцами, ртом, но она должна дважды кончить... Ну, если у нее месячные, то пункт снимается, тогда просто отсосет.
— Нет, Вовка, даже не смешно, — махнул рукой на приятеля Никита. — ты меня окончательно разочаровал таким голимым розыгрышем...
В этот момент они подошли к двери, и Вовка набрал номер квартиры на домофоне, отозвавшемся примерно через минуту мужским голосом:
— Кто там?
— С визитом к Эльвире Павловне.
Голос не ответил, но магнитный замок открылся.
Дверь открыл невзрачный мужчина, типичный... ботаником его уже было не назвать в силу возраста... но все равно ботаник! Очечки, субтильная фигура, растрепанные волосы. Никита переступил порог, напустив на себя скучающий вид на тот случай, если где-то все же установлена скрытая камера.
Прихожая была очень большая, не меньше комнаты в общежитии. Очень странно, но она почти вся, за исключением жесткого коврика у дверей, была застелена пушистым, нежным даже на взгляд покрытием.
— Разувайтесь, носки тоже снимайте, — сказал мужчина бесцветным голосом.
— Пффф! — Никита скривил губы, но выполнил просьбу-распоряжение вслед за приятелем.
Мужчина кивнул и крикнул вглубь квартиры:
— Эля, это к тебе!
Дверь в комнату стала приоткрываться, и Никита состроил максимально скептическое выражение лица, однако в следующий момент его рот открылся, а брови поползли чуть ли к самым корням волос.
В прихожую выплыла Эльвира Павловна. И в каком виде! На ней был коротенький халатик из ярко красного атласа, едва прикрывающий стройные ноги. Халатик не мог полностью скрыть ни сосков, нагло выпирающих бугорками из ткани, ни кружевных резинок сетчатых чулок, сексуально показывающихся буквально при каждом вздохе роскошной груди. Довершали портрет черные босоножки на высоченной шпильке, как-то сладострастно охватывающие узкими ремешками изящную ступню и лодыжку. В домашней обстановке, с чулками, они были безусловно неуместны... Но только не сейчас и не на этой женщине...
— Спасибо, Олежа, пока можешь быть свободен, — своим сексуальным голосом проворковала женщина, и мужчина, сгорбившись, направился в полутьму коридора, а она чарующе улыбнулась парням: — Зачем пожаловали, молодые люди?
Сама Эльвира Павловна встала в пяти шагах от парней и, чуть наклонив голову, скрыла заблестевшие глаза под опущенными длинными ресницами, позволяя рассматривать себя без малейшего стеснения. Никита почувствовал резкое прибавление объема в паху. Его взгляд жадно шарил по упругим шарам грудей под тончайшей тканью, ласкал сильные бедра, изящные колени, стройные голени и маленькие ступни, плененные тонкими полосками босоножек. Он даже вздохнуть боялся, чтобы не спугнуть кажущуюся галлюцинацией картину. Но какой же шок у него был, когда после нескольких минут внимательного изучения всех изгибов роскошной фигуры, Вовка вдруг приказал:
— Сиськи покажите, Эльвира Павловна.
И та, не дрогнув ни одним мускулом на лице, распахнула халатик! Никита охнул от неожиданности, покраснев, но факт оставался фактом — упругие тяжелые полушария с темными ареолами сосков колыхнулись и остались совершенно неприкрытыми! Парень бросил взгляд на лицо женщины, но та сохраняла невозмутимый вид, словно и не она стояла с обнаженным бюстом перед двумя запаленно задышавшими студентами... Только слегка дрогнули опущенные длинные ресницы, а на щечках заиграл едва видимый румянец.
— А теперь повернитесь и покажите задницу! — последовал новый приказ от Вовки, заставляя Никиту завибрировать от невозможности происходящего: то, каким тоном отдавалось распоряжение в адрес ослепительно красивой... неприступной, даже немного надменной на людях, женщины, возбуждал едва ли не больше того, что она послушно повернулась и задрала полы халатика, явив жадным взглядам упругую попку — чулки ниже, тоненькая полоска трусиков между — делали ягодицы практически ровными полушариями без единого изъяна.
— Нагнитесь!
Эльвира Павловна покорно нагнулась, и Никита едва не выматерился — оказывается, трусики были из практически такой же сетки, что и чулки. И половые губки с грубо врезавшимися в них клетками ниток были прекрасно, отчетливо, явно видны!
— Повернитесь и снимите халат.
Женщина беспрекословно выполнила и это. Халатик как-то очень сексуально соскользнул с ее плеч и упал сзади, и парни могли спокойно рассматривать полуголую красотку, смиренно вытянувшую руки по швам. Ее тело манило неприкрытой сексуальностью, подчеркнутой кружевными резинками чулок, охватывающих женственные бедра и крохотными трусиками, сквозь которые внизу проглядывал уголок губок.
Эльвира Павловна по-прежнему не поднимала глаз и казалась отстраненной под горячими взглядами парней, хотя крылья точеного носика раздувались, ресницы подрагивали, а на скулах играл румянец.
Вовка подошел к преподавательнице и вдруг резко сжал грудь в растопыренной пятерне. Женщина порывисто вздохнула, но не сделала ни малейшей попытки воспрепятствовать наглому студенту. Никита был уверен, что она сейчас очнется, залепит приятелю оплеуху и пинками выставит их за дверь. Но этого не произошло. Как не произошло и тогда, когда Вовка начал грубо и жестко мять ее грудь. Это казалось просто невозможным, что кто-то может вот так безнаказанно и бесцеремонно, можно сказать, по-хамски, тискать грудь этой роскошной великолепной женщины... А она сама смиренно и покорно переносить это... Но когда Вовка полуобернувшись, приглашающе мотнул головой, Никита не смог устоять и двинулся вперед. У него не хватило духу, подобно приятелю, грубо схватить самую красивую женщину из всех знакомых женского пола за грудь, но удержаться тоже не было сил. Его дрожащая ладонь ласково огладила полушарие, ощущая нежную бархатистость кожи. Под пальцами оказался твердый бугорок, и парень слегка сдавил его. От этого едва ощутимого касания женщина вздрогнула и глубоко вздохнула... Ее губы разошлись, обнажив полоску белоснежных зубов, и, насколько можно было заметить, она следила за его манипуляциями, чуть разомкнув ресницы. Никите это понравилось, и он принялся играть с соском, то нежно проводя по нему подушечками, то жестко сдавливая. Очень скоро Эльвира Павловна глубоко, почти на грани стона, вздыхала... Тогда парень чуть наклонился и прихватил твердый коричневый столбик губами, а потом и зубами, вырвав из груди женщины полновесный стон.
Между тем Вовка уже тискал не только грудь, но и упругую ягодицу, изредка увесисто шлепая ее ладонью, отчего женщина не менее страстно, чем от ласки соска, постанывала... Наконец его рука направилась в короткое путешествие в трусики. Пальцы быстро миновали голенький лобок, и Никита, склонившийся над соском, мог увидеть, что приятель довольно-таки энергично принялся трахать преподавательницу пальцами. Она и теперь нисколько не возражала и даже чуть подала вперед бедрами, словно желая услужить студенту... Из ее груди рвались все более громкие стоны, но через минуту она впервые проявила какую-то инициативу, заставив Вовку убрать руку из трусиков. Впрочем, она тут же направила туда руку Никиты.
Женщина была уже полностью влажная. Это чувствовалось несмотря на то, что парень лишь слегка прошелся подушечками по складкам, затем пальцы нашли бугорок клитора, приласкав его нежными движениями. Никита, не прекращавший посасывать, а иногда и прикусывать сосок, почувствовал, что Эльвира Павловна дрожит под его пальцами то ли от возбуждения, то ли от нетерпения, но вводить их внутрь не спешил. Он уже понял, как нужно обращаться с преподавательницей, поэтому ненадолго выпрямился и приказал:
— Приспустите трусики, Эльвира Павловна, и широко разведите бедра.
И она безропотно выполнила распоряжение, даже несмотря на то, что трусики глубоко врезались в затянутые чулками бедра.
— А теперь сами насаживайтесь!
Преподавательница коротко и с явным интересом взглянула на своего студента, а потом, снова прикрыв глаза, с явным наслаждением слегка согнула колени, застонав, едва пара пальцев скользнула во влажную глубину.
Студента необычайно завело то, как преподавательница, похожая на богиню, интим с которой числился в разделе ненаучной фантастики, слушается его приказов, словно рабыня, смирившаяся со своей судьбой.
— Продолжайте в том же духе! — дрожа от возбуждения, приказал Никита и вновь впился ртом в сосок, лишь краем глаза отметив одобрительное выражение на лице приятеля.
Какое-то время женщина покорно насаживались на пальцы парня, полуприседая... Однако безынициативной уже не оставалась. Она поочередно расстегнула джинсы студентов, и скоро их вздыбленные члены очутились в шаловливых пальчиках. О, она не торопилась! Никита ощущал, как его член то просто сжимали, то слегка поглаживали, ласково проходясь по всей длине ствола, а иногда и мошонка оказывалась в плену нежных коготков, чтобы подвергнуться аккуратному поглаживанию...
Однако этого уже казалось мало, и тут подоспел и Вовка с коротким:
— Сосите!
Эльвира Павловна, не мешкая, опустилась на колени, и буквально через секунду после команды колечко губ уже скользило по стволу Вовки. Впрочем, женщина и не думала выпускать их пальцев и член Никиты, а потом и вовсе потянула его в рот. Парень содрогнулся едва пухлые губы коснулись раскаленной головки. Для начала преподавательница несколько раз энергично двинула белокурой головой, насаживаясь на твердый кол ртом... А затем ее шустрый язычок словно бабочка запорхал по члену, подвергая изысканной ласке то навершие, то ствол. Впрочем, иногда Эльвира Павловна не забывала и попросту насаживаться на кол кольцом губ...
Никите казалось, что он попал в параллельную реальность: женщина, за один поцелуй которой можно было отдать полжизни, сейчас качественно и умело отсасывала то ему, то приятелю, стоя перед ними на коленях в рабочей позе порнозвезды...
Из облаков эйфории Никиту вырвал раздавшаяся трель домофона. От неожиданности он дернулся, но сон не прервался — Эльвира Павловна не позволила контакту разорваться ни на мгновенье, подавшись вперед и заглотив член в самое горло. Парень зарычал от переизбытка ощущений... И почти не обратил внимания, как к домофону прошмыгнуло существо по имени «Олежа»...
И лишь когда Эльвира Павловна переметнулась к Вовке, оставив на члене пальцы и воспоминание о нежных губах и узком горле, Никита уловил разговор по домофону:
— Кто там?
— С визитом к Эльвире Павловне.
— Она сегодня уже занята, приходите завтра.
Студент зажмурился от неловкости — только сейчас он осознал, что Олежа, наверняка муж преподавательницы, тот самый, который ученый, известный своими открытиями во всем мире (об этом ходили упорные слухи в универе), только что прошел мимо них... Мимо собственной жены, которая со всем усердием отсасывала своему студенту, а второму дрочила в кулачке... И на их лицах он мог прочесть неописуемое наслаждение от ее рта и пальчиков...
Приоткрыв один глаз, он посмотрел в сгорбленную спину, удаляющуюся по коридору. На миг ему стало ужасно жаль Олежу, участь которого ходить мимо отсасывающей сразу двоим парням, чтобы сообщить еще одному (или двоим? или троим?), что они могут дать жене в рот и трахнуть завтра...
Впрочем, долго терзаться муками жалости ему не пришлось. Вовка, едва переводящий дыхание, приказал:
— Становитесь раком, Эльвира Павловна!
Преподавательница послушно приняла коленно-локтевую позу, промедлив только для того, чтобы избавиться от трусиков, упавших крохотным комочком рядом с халатом. Даже сейчас она напоминала искусную статуэтку — фигурка, словно выточенная из слоновой кости талантливым скульптором, почти переломленная в пояснице — настолько прогнулась женщина, широко расставив колени и разметав по плечам гриву белокурых волос. Казалось, ею можно любоваться вечно, но Вовочка, быстро скинувший одежду, все опошлил: он опустился сзади и, взявшись за бедра, одним рывком загнал в нее член, а потом стал яростно трахать, словно перед ним была не необычайно красивая женщина, которую нужно только нежно любить, а обычная блядь, которую можно и отъебать.
Но Эльвире Павловне явно нравилось происходящее: она закинула голову назад, открыв рот и хрипло стоная в такт Вовкиным ударам. Никите хотелось протереть глаза — приятель грубо трахал преподавательницу, которую он до этого знал, как неприступную женщину, немного надменную, немного холодную, уверенную в себе и собственной привлекательности, в общем такую, какой положено быть роскошной красавице...
Однако неприкрытый эротизм, или, вернее, «порнографизм», не оставил его равнодушным: задница Эльвиры Павловны упруго вздрагивала при каждом ударе приятеля, роскошные груди мотались в такт движениям, едва не задевая набухшими сосками пушистый ворс... Красивое лицо, искаженное гримасой наслаждения, пухлый рот, раскрытый в громких стонах...
«Раскрытый рот!...», — пронеслось в мозгу Никиты, и он, моментально освободившись от одежды, встал перед преподавательницей на колени.
— Откройте рот еще шире, Эльвира Павловна, — приказал он, и когда она подчинилась, забил член ей в горло таким же ударом, что и Вовка — во влагалище минуту назад. Она не возражала, наоборот — похотливо замычала и принялась азартно поддавать навстречу Вовке...
Никита тоже разошелся. Эта женщина была так красива... и так покорна... и так развратна, что ее хотелось разорвать. К чему он и приступил. Собрав роскошные волосы в кулак, Никита начал трахать ее в рот, проникая в самое горло, ощущая, как оно при каждом ударе неимоверно стискивает головку. Стройное тело забилось между приятелями в возвратно-поступательных движениях — когда преподавательница насаживалась ртом, член сзади почти покидал влагалище, потом наоборот, полные губы замирали на самом навершии, зато второй член был забит по самые яйца... И неимоверное наслаждение подвело Никиту: он не выдержал и кончил в рот этой великолепной, роскошной, потрясающей красавице...
И она была совсем не против — ее тело тут же забилось в оргазме, она закричала, содрогаясь в сладострастных судорогах, из-за чего не смогла проглотить обильную сперму Никиты — и она потекла по подбородку, капая на ворс ковра... Впрочем, ни стоны, ни оргазм, ни текущее по лицу семя не помешали ей вцепиться в член своего студента пальцами... А когда последние отголоски бурного наслаждения схлынули, она еще и снова насадилась на него ртом... И Никита понял, что его эрекция после эякуляции почти не ослабела! Наоборот, когда преподавательница на мгновение подняла на него взгляд и благодарно улыбнулась, касаясь головки губами, его член в миг приобрел прежнюю твердокаменную мощь.
Эльвира Павловна двинула бедрами раз-другой и, почувствовав, что приостановившийся было Вовка принялся обрабатывать ее с прежним пылом, на миг отстранилась от члена и вдруг крикнула:
— Олежа, принеси влажные салфетки! — И через несколько секунд в поле зрения возник муж Эльвиры Павловны.
Абсурдность ситуации заставила Никиту поджать пальцы ног от неловкости — жену Олега пялили с обоих концов два парня, она постанывала и насаживалась на член то сзади, то спереди, а он в это время пытался вытереть сперму одного из них с ее подбородка... Впрочем, на возбуждение эти «гигиенические процедуры» нисколько не повиляли, разве студент перестал порыкивать, когда головка оказывалась в горле преподавательницы.
Наконец Эльвира Павловна отстранилась:
— Свободен, Олежа, — а когда он исчез, потом промурлыкала приятелям: — Меняемся местами, молодые люди.
Вовка с Никитой сменили позиции, причем за это краткое время роскошное женское тело, одетое только в черные чулки и босоножки, подрагивало в нетерпении...
Никита, очутившись сзади преподавательницы, не спешил. Вначале он нежно провел вдоль влажной щелки пальцами, наслаждаясь шелковистостью и готовностью. В ответ женщина вздрогнула и нетерпеливо подалась назад и слегка замычала (член Вовки во рту никто не отменял), когда горячая головка ткнулась в половые губки. Но парень не позволил скользнуть члену в услужливо предоставленное влагалище.
— Сами, Эльвира Павловна! — ему хотелось, чтобы эта великолепная женщина проявила инициативу, и сама насадилась на его кол. Та снова простонала, не выпуская изо рта член Вовки, видимо ей понравилось распоряжение студента, и уцепилась за член Никиты пальцами, попытавшись направить его во влагалище. Однако и на этот раз студент не позволил преподавательнице заполучить внутрь свой половой орган.
— Нет-нет, Эльвира Павловна, без рук!
Она застонала еще громче и, продолжая постанывать, принялась ловить член Никиты своим влагалищем. При этом можно было заметить с какой скоростью заходила ее головка для страстного ублажения Вовки. Сам же он с восторгом следил за извивающимся перед ним телом роскошной женщины, достойной самых утонченных ласк, которая в данный момент изгибается, крутит великолепной попкой, поддает бедрами назад — и все в похотливом желании, чтобы ее выебали, как сучку. Какое-то время Эльвире Павловне не удавалось насадиться на член. Иногда он почти входил — взору Никиты представали нежные складки, которые начинали раздвигаться толстой головкой, но нетерпеливость подводила женщину: она слишком резко двигала бедрами, и... опять мимо! Если фаллос скользил вниз, Эльвира Павловна какое-то время неистово терлась о ствол бархатистыми влажными складками, если вверх, то она точно так же ублажала Никиту между округлыми ягодицами...