Новая хозяйка: Порка ремнем
У меня был такой случай. Вырвался я как-то на недельку в деревню, на Волгу. Оторваться, рыбку половить, за грибами сходить, ну и прочее. Жена уехала в воскресенье, ей на работу надо было, а у меня до вторника ещё оставалось время.
А по соседству, на заброшенный участок, приехала новая хозяйка, симпатичная такая женщина, лет под тридцать пять примерно. Работала она в купальнике, приличная грудь, симпатичная попка, приятное красивое личико, я изредка ею любовался, украдкой. Надеждой назвалась. Частенько к нам заходила, что-то спрашивала, то топор, то косу, жене она нравилась, ну а мне тем более.
В понедельник я пошёл на рыбалку, речка прям за огородом, клевало плохо и посидев пару часиков, смотал удочку и пошёл домой, решив выпить утром, завтра за руль, чтобы вечером ни-ни. Под хорошую закусь, мерзавчик запотевший, мечта... и завалился спать.
Проснувшись посмотрел на часы, время третий час однако, неслабо выдрыхся. И чтобы немного отойти от бодуна, налил себе чаю с лимоном и вышел на улицу, в беседку. Вдруг калитка открывается и входит Надя, катя перед собой тачку.
— Вот тачку у вас брала, возвращаю — сказала она открывая дверь в сарай и закатывая туда тачку. Меня немного возмутило, что она без спроса взяла у нас вещь, но в основном для понта, я вдруг выпалил следующее:
— А вы знаете Надежда, у нас даже ребёнку я говорю, если берёшь, что-то чужое, обязательно спрашивай, иначе схлопочешь по заднице капитально. Что будет, если жена узнает, что вы вот так вот тачку взяли?
— Ах вот оно что? — нахмурилась Надежда.
— По заднице значит, капитально? Ну-ка Александр, пойдём-ка в дом.
Она решительно взяла меня за руку и повела в дом, подвела к кровати и говорит:
— А я заходила, хотела спросить про тачку, видишь вот это? — и показала мне на прожженную простыню и матрас.
— Ох ты — удивился я.
— Что это?
— А это у тебя надо спросить? Нажрался, курил в постели, чуть дом не сжёг, что будем говорить жене, почему я тачку без спроса взяла или сами разберёмся?
— Надь, а почему на ты ко мне?
— А я с теми кого выпороть собираюсь, на вы не разговариваю и не смотри на меня так — сказала она, поймав мой оценивающий её фигуру взгляд.
— Если бы ты хотел её — она посмотрела себе между ног. — То не с тачки надо было начинать, А теперь, вместо потрахаться, ты у меня получишь по заднице... капитально — язвительно произнесла она.
— Мне пришлось залить водой, а то матрас так не потушишь. Выбирай, или по заднице капитально и я ничего не говорю жене, или думай сам.
Я подумал и решил, что лучше по заднице, чем разборки с женой, да и от неё и по заднице скорее всего получил бы, а так отбрешусь, чего нибудь придумав.
Я сказал ей, что выбираю по заднице, только спросил на всякий случай, даже без надежды в голосе:
— По голой?
— Нет, в одежде и через одеяло, по голой конечно, - продолжала издеваться она.
У меня против даже воли, стал подниматься член, от неё это не ускользнуло, она подошла ко мне и чуть погладила его, отчего он моментально встал в полную боевую готовность:
— Ну а заодно и на него посмотрим, только боюсь тебе после порки не до этого будет. Я пойду к себе, у меня свой ремешок для таких дел имеется, очень болючий, он с историей, ты тут приготовь чего-нибудь, где тебя лупить, верёвки принеси, свяжу обязательно, сейчас приду.
Я пошёл принёс маленькую, очень устойчивую лавочку, специально когда-то мною сколоченную по просьбе жены. Сантиметров пятьдесят в длину, сорок в высоту и пятнадцать в ширину. Через неё надо было перевалиться и стоять фактически в позе раком, при этом коленки чуть отставлены назад, а локти упирались в пол.
Надежда вернулась очень быстро и показала мне ремень. Я удивился, он был не широкий, а узкий.
— Не смотри, что он узкий — сказала Надежда.
— Мало не покажется. Я на своей шкуре его испробовала. Точнее муж меня им частенько потчевал, зверь был, а не человек. Так что порка твоя будет в некотором смысле местью, вам мужикам за всё хорошее, иди закрой дом и раздевайся.
Я закрыл дом и вошёл в комнату, раздеваться было боязно и смущался, перед в принципе мне почти незнакомой женщиной.
— Ну давай, не тяни время, раздевайся догола — подстегнула меня Надежда, — повысив голос.
Я приспустил джинсы, снял рубашку потом стянул джинсы и носки.
— Трусы снял быстро — опять подстегнула меня Надя.
— Последний раз говорю, видя, что я медлю. Я снял с себя трусы и прикрывшись руками стоял перед ней.
— Руки по швам, по швам, я сказала — опять прикрикнула на меня она. Я не хотя сложил руки, как от меня требовали.
— Так отлично, теперь повернись, отлично. Всё ложись.
Она только теперь обратила внимание на лавочку.
— Ой, какая чудная вещица, всё понятно, как и что, давай через неё переваливайся. Ноги привяжу к ножке дивана, так, что сюда поближе.
Я перевалился через лавочку, она начала меня связывать. Сначала руки у запястий, потом ноги к ножке дивана, потом к лавочке через спину и последней верёвкой привязала чуть выше коленок к лавочке, там были специальные вырезы для верёвок.
— Какая чудесная лавочка, это кто кого на ней воспитывает?
Спросила Надя.
— Меня жена иногда, ну мы больше играем в наказание.
— Ну я играть в наказание не буду, я буду наказывать — сказала она и взяв ремень в руки перешагнула через меня и сжала меня коленками в области талии.
— Ну что поехали? — спросила Надежда.
— Не надо Надь, ну пожалуйста, прости — я испугался.
— Поздно батенька, выпорю прощу — и как врезала мне, ой ты господи, как больно, это же надо? Такая хорошенькая, красивая и такая боль... Удар, ещё удар, ещё, ещё ещё...
— Надюшка миленькая, не надо, уй как больно. Уй-я. Не надо!
Не-а, продолжает, я туда сюда, не вырваться, привязала на совесть и только крепче меня коленками сжимает. Слёзы сначала сами по себе закапали из глаз, потом и орать начал и плакать навзрыд, а она продолжает и что-то приговаривает. Жопа как на раскалённой сковородке, а каждый новый удар, как ложка кипящего масла, а она только приговаривает:
— Хорошо, вот здорово, этот отлично прошёл, будешь знать, как вести себя с дамами, вот тебе, вот тебе, получай, фу устала, перерыв, ой как здорово, душу отвела, всех вас так драть надо, как коз сидоровых. Был бы у меня такой муж, как ты я бы тебя воспитала, как надо, шёлковый ходил бы.
Она положила ремень на стол и закурила.
— Сейчас перекурю и продолжим — смеясь сказала она. — Одной рукой поглаживая, пощипывая грудь, а другой гладя промежность, сигарету клала, то в пепельницу, то просто держа во рту.
Я рыдал, меня так никогда не лупцевали, да, ремень у неё был то, что надо, широким так больно не будет, я даже не знал, что узким можно так больно пороть.
— Наденька, не надо больше, что хочешь сделаю, только не надо. Не могу как больно.
— Ой, вот только не скули, а то и третья ходка будет — был ответ — Нет ремень и правда хорош, сразу полосы проявляются, разукрашен будешь будь здоров как, постарайся чтобы жена не увидела, а то ведь всю правду рассказать придётся, ну что поехали дальше?
— Ай не надо, ой, ай, как больно, Надяяя — Я уже вопил. Никак не перестаёт. У меня уже в глазах темно. Сколько я получил? Она вслух во всяком случае, не считала. Хорошо в доме стены толстые, при закрытых окнах, хоть оборись никто не услышит.
Наконец она прекратила порку и опять стала мять себе грудь и гладить промежность. Затем сняла с себя трусики и встала передо мной на коленки и заставила лизать. Я лизал безоговорочно, а она стонала от возбуждения. Потом меня развязала, повалила на диван, а у меня не стоит, перенапрягся и жопа горит, как огонь, но она всё таки подняла его минетом и гладя руками, потом села на меня и мы поскакали в сторону моря.
Теперь когда я в деревне один, она иногда приходит ко мне потрахаться и командует, а я смотрю, чтобы ей всё понравилось, а то не дай бог выпорет снова.
А по соседству, на заброшенный участок, приехала новая хозяйка, симпатичная такая женщина, лет под тридцать пять примерно. Работала она в купальнике, приличная грудь, симпатичная попка, приятное красивое личико, я изредка ею любовался, украдкой. Надеждой назвалась. Частенько к нам заходила, что-то спрашивала, то топор, то косу, жене она нравилась, ну а мне тем более.
В понедельник я пошёл на рыбалку, речка прям за огородом, клевало плохо и посидев пару часиков, смотал удочку и пошёл домой, решив выпить утром, завтра за руль, чтобы вечером ни-ни. Под хорошую закусь, мерзавчик запотевший, мечта... и завалился спать.
Проснувшись посмотрел на часы, время третий час однако, неслабо выдрыхся. И чтобы немного отойти от бодуна, налил себе чаю с лимоном и вышел на улицу, в беседку. Вдруг калитка открывается и входит Надя, катя перед собой тачку.
— Вот тачку у вас брала, возвращаю — сказала она открывая дверь в сарай и закатывая туда тачку. Меня немного возмутило, что она без спроса взяла у нас вещь, но в основном для понта, я вдруг выпалил следующее:
— А вы знаете Надежда, у нас даже ребёнку я говорю, если берёшь, что-то чужое, обязательно спрашивай, иначе схлопочешь по заднице капитально. Что будет, если жена узнает, что вы вот так вот тачку взяли?
— Ах вот оно что? — нахмурилась Надежда.
— По заднице значит, капитально? Ну-ка Александр, пойдём-ка в дом.
Она решительно взяла меня за руку и повела в дом, подвела к кровати и говорит:
— А я заходила, хотела спросить про тачку, видишь вот это? — и показала мне на прожженную простыню и матрас.
— Ох ты — удивился я.
— Что это?
— А это у тебя надо спросить? Нажрался, курил в постели, чуть дом не сжёг, что будем говорить жене, почему я тачку без спроса взяла или сами разберёмся?
— Надь, а почему на ты ко мне?
— А я с теми кого выпороть собираюсь, на вы не разговариваю и не смотри на меня так — сказала она, поймав мой оценивающий её фигуру взгляд.
— Если бы ты хотел её — она посмотрела себе между ног. — То не с тачки надо было начинать, А теперь, вместо потрахаться, ты у меня получишь по заднице... капитально — язвительно произнесла она.
— Мне пришлось залить водой, а то матрас так не потушишь. Выбирай, или по заднице капитально и я ничего не говорю жене, или думай сам.
Я подумал и решил, что лучше по заднице, чем разборки с женой, да и от неё и по заднице скорее всего получил бы, а так отбрешусь, чего нибудь придумав.
Я сказал ей, что выбираю по заднице, только спросил на всякий случай, даже без надежды в голосе:
— По голой?
— Нет, в одежде и через одеяло, по голой конечно, - продолжала издеваться она.
У меня против даже воли, стал подниматься член, от неё это не ускользнуло, она подошла ко мне и чуть погладила его, отчего он моментально встал в полную боевую готовность:
— Ну а заодно и на него посмотрим, только боюсь тебе после порки не до этого будет. Я пойду к себе, у меня свой ремешок для таких дел имеется, очень болючий, он с историей, ты тут приготовь чего-нибудь, где тебя лупить, верёвки принеси, свяжу обязательно, сейчас приду.
Я пошёл принёс маленькую, очень устойчивую лавочку, специально когда-то мною сколоченную по просьбе жены. Сантиметров пятьдесят в длину, сорок в высоту и пятнадцать в ширину. Через неё надо было перевалиться и стоять фактически в позе раком, при этом коленки чуть отставлены назад, а локти упирались в пол.
Надежда вернулась очень быстро и показала мне ремень. Я удивился, он был не широкий, а узкий.
— Не смотри, что он узкий — сказала Надежда.
— Мало не покажется. Я на своей шкуре его испробовала. Точнее муж меня им частенько потчевал, зверь был, а не человек. Так что порка твоя будет в некотором смысле местью, вам мужикам за всё хорошее, иди закрой дом и раздевайся.
Я закрыл дом и вошёл в комнату, раздеваться было боязно и смущался, перед в принципе мне почти незнакомой женщиной.
— Ну давай, не тяни время, раздевайся догола — подстегнула меня Надежда, — повысив голос.
Я приспустил джинсы, снял рубашку потом стянул джинсы и носки.
— Трусы снял быстро — опять подстегнула меня Надя.
— Последний раз говорю, видя, что я медлю. Я снял с себя трусы и прикрывшись руками стоял перед ней.
— Руки по швам, по швам, я сказала — опять прикрикнула на меня она. Я не хотя сложил руки, как от меня требовали.
— Так отлично, теперь повернись, отлично. Всё ложись.
Она только теперь обратила внимание на лавочку.
— Ой, какая чудная вещица, всё понятно, как и что, давай через неё переваливайся. Ноги привяжу к ножке дивана, так, что сюда поближе.
Я перевалился через лавочку, она начала меня связывать. Сначала руки у запястий, потом ноги к ножке дивана, потом к лавочке через спину и последней верёвкой привязала чуть выше коленок к лавочке, там были специальные вырезы для верёвок.
— Какая чудесная лавочка, это кто кого на ней воспитывает?
Спросила Надя.
— Меня жена иногда, ну мы больше играем в наказание.
— Ну я играть в наказание не буду, я буду наказывать — сказала она и взяв ремень в руки перешагнула через меня и сжала меня коленками в области талии.
— Ну что поехали? — спросила Надежда.
— Не надо Надь, ну пожалуйста, прости — я испугался.
— Поздно батенька, выпорю прощу — и как врезала мне, ой ты господи, как больно, это же надо? Такая хорошенькая, красивая и такая боль... Удар, ещё удар, ещё, ещё ещё...
— Надюшка миленькая, не надо, уй как больно. Уй-я. Не надо!
Не-а, продолжает, я туда сюда, не вырваться, привязала на совесть и только крепче меня коленками сжимает. Слёзы сначала сами по себе закапали из глаз, потом и орать начал и плакать навзрыд, а она продолжает и что-то приговаривает. Жопа как на раскалённой сковородке, а каждый новый удар, как ложка кипящего масла, а она только приговаривает:
— Хорошо, вот здорово, этот отлично прошёл, будешь знать, как вести себя с дамами, вот тебе, вот тебе, получай, фу устала, перерыв, ой как здорово, душу отвела, всех вас так драть надо, как коз сидоровых. Был бы у меня такой муж, как ты я бы тебя воспитала, как надо, шёлковый ходил бы.
Она положила ремень на стол и закурила.
— Сейчас перекурю и продолжим — смеясь сказала она. — Одной рукой поглаживая, пощипывая грудь, а другой гладя промежность, сигарету клала, то в пепельницу, то просто держа во рту.
Я рыдал, меня так никогда не лупцевали, да, ремень у неё был то, что надо, широким так больно не будет, я даже не знал, что узким можно так больно пороть.
— Наденька, не надо больше, что хочешь сделаю, только не надо. Не могу как больно.
— Ой, вот только не скули, а то и третья ходка будет — был ответ — Нет ремень и правда хорош, сразу полосы проявляются, разукрашен будешь будь здоров как, постарайся чтобы жена не увидела, а то ведь всю правду рассказать придётся, ну что поехали дальше?
— Ай не надо, ой, ай, как больно, Надяяя — Я уже вопил. Никак не перестаёт. У меня уже в глазах темно. Сколько я получил? Она вслух во всяком случае, не считала. Хорошо в доме стены толстые, при закрытых окнах, хоть оборись никто не услышит.
Наконец она прекратила порку и опять стала мять себе грудь и гладить промежность. Затем сняла с себя трусики и встала передо мной на коленки и заставила лизать. Я лизал безоговорочно, а она стонала от возбуждения. Потом меня развязала, повалила на диван, а у меня не стоит, перенапрягся и жопа горит, как огонь, но она всё таки подняла его минетом и гладя руками, потом села на меня и мы поскакали в сторону моря.
Теперь когда я в деревне один, она иногда приходит ко мне потрахаться и командует, а я смотрю, чтобы ей всё понравилось, а то не дай бог выпорет снова.