Молодая женщина, новый ординатор отделения, с интересом осматривала мой кабинет, многочисленные в рамках на стенах дипломы, свидетельства, почетные грамоты отечественных и зарубежных конференций и конгрессов, другие атрибуты профессиональных регалий, а я с интересом рассматривал её. Хороша.
Тяжелый волос ниже плеч, точенная фигура, грудь, которая едва уместится в мою ладонь, длинные ноги, глаза. Мой взгляд основательно прошелся по ней, встретился с ее взглядом. Смутилась, видно по вспыхнувшим щекам, но не отвела глаз. С вызовом спросила - А где мой кабинет?
- Пойдемте, покажу.
Взял за плечо, разворачивая к выходу, прошелся по спине и легко опустил руку на упругую, дерзко выпирающую под белоснежным халатом ягодицу. Дышать перестала, замерла, медленно повернулась, стрельнула глазами в глаза - Руку уберите!
Хороша девочка!
- Доктор, ну как вам наш шеф? За все места потрогал? - весело засмеялись собравшиеся вечером в небольшой комнате приема пищи сотрудники отделения.
- Что он себе позволяет?! Я не собираюсь терпеть это! - вспыхнула Анна. И хотя она категорически не хотела обсуждать утренние вольности начальника с кем-либо, тем более с младшими по рангу сотрудниками, вырвалось само собой.
- Он Бог! И может позволить себе многое! - глаза моложавой процедурной сестры блеснули.
- Он что, в гареме? Я не позволю с собой так обращаться!
- Доктор, успокойтесь, он шутил с вами, проверил, так сказать на профпригодность - устало выдохнула пожилая травматолог.
- Ладно, проехали. Анна уже пожалела, что не сдержалась.
- Привыкайте - допивая кофе и вставая, произнес анестезиолог. - И добро пожаловать к нам, Вы нам всем приглянулись!
- Анна Александровна, быстрее, в приемном покое женщина с маточным кровотечением, большая миома, муж весь белый от страха - на одном дыхании выпалила Света, старшая хирургического отделения. - Я бегу готовить операционную.
Анна долетела до приемника за минуту, сердце стучало в горле, ноги подкашивались.
- Кофеин.
- Глюкоза 20 струйно.
- 300 Рингера, - взглянув на тонометр и схватившись за пульс, ровным голосом произносила Анна.
Коллектив подхватывал ее команды и молниеносно реагировал.
- Кислород, премедикация деприваном, готовим на стол, - сопровождая каталку, на бегу продолжала девушка.
В душевой было влажно и жарко. Анна улыбалась. Смывая пот со своего тела, она чувствовала каждую его клеточку. Мышцы благодарно отзывались на горячие струи воды и восстанавливались после тяжелой смены. Два напряженных часа стоя за операционным столом, сначала в безуспешной попытке сохранить орган, а потом уже в предельном желании сохранить жизнь матери двоих детей. Думать не хотелось ни о чем, ни о останавливавшемся сердце пациентки, ни о своем собственном сердце, отбивавшем ритм в висках и сжимавшемся в страшном предчувствии во время операции.
Все позади, она справилась!
Руки скользили по идеальному телу, задерживаясь на торчащих сосках тяжелой груди, на изгибах талии, переходящей в гладкие бедра и дальше, дальше по внутренней поверхности бедер в промежность, все медленнее и чувственнее, с наслаждением. Анна любила свое тело, хорошо знала себя и свои желания. Сейчас ей хотелось хорошего качественного секса, какого не было несколько месяцев.
В ушах зазвучали слова шефа о том, что адреналин в ургентной медицине гасится лишь спиртом или жестким трахом.
Лицо вспыхнуло, а низ живота тяжело набух. Пальцы заскользили совсем уж откровенно проникающими движениями. Девушка прижалась спиною к кабине и закрыв глаза, забывшись на какое-то время, мастурбировала, еле сдерживая приглушенные стоны. Взорвавшись оргазмом, она поняла, что в чем-то согласна со своим циничным начальником.
Перенесенный стресс окончательно растворился в сладкой дрожи ее тела.
Я был рад этой красотке с умными глазами и мгновенной реакцией. Внешность, создающая впечатление пустой куклы, оказалась обманчива. Руки у нее росли оттуда, откуда надо. За полгода ассистенции на сложнейших операциях, она натаскалась, рвалась самостоятельно взяться за скальпель, а я не уставал повторять - Не спеши, девочка.
Зыркала поначалу она на меня поверх маски уничижающим взглядом, а я смеялся про себя, припоминая реакцию на мою провокацию в ее первый рабочий день.
Уходя в отпуск, я оставлял ее с тяжелым сердцем. Ей везло, за это время экстренных случаев было мало, а ход плановых операций мы изучили практически вдоль и поперек, проговаривая все возможные осложнения и риски.
Небольшой город дает возможность щедро черпать опыт новичкам, так как работы много и когда ты один на один с самыми сложными случаями в своей практике, ты набираешься на ходу, иногда проживая за ночь несколько лет чужих жизней.
И, выбирая хирургическую специальность, можно не надеяться, что люди перестанут разбиваться в ДТП, резаться в пьяных разборках, летать с балконов в наркотическом трансе и умирать от банальных аппендикулярных перитонитов.
Жаль, что остается она одна на неделю, второй ординатор вовремя не вышел из отпуска, продлив его больничным, недогуляв на крымских пляжах. А я не могу перенести свой, так как совместил туристическую поездку в Европу с симпозиумом.
Справится, она умница.
Возвращаясь, опасался. Ведь могло быть все, что угодно. Хотя, мне бы прислали хоть сообщение, эти черти кого хочешь из-под земли достанут.
В отделении безупречная чистота. И она. Идет навстречу с ослепительной улыбкой, покачивая бедрами в такт шагам. Как будто повзрослела на пару лет, поженственела. Обнимает, прижавшись. - С чего бы это? - смеюсь про себя.
- Шеф, как же мне Вас не хватало! Когда вышел Снегирев, мне стало спокойнее, но все же! Я так Вам рада!
Вижу, что она искренна в эмоциях, сам заражаюсь радостью от возвращения на свою тяжелейшую, но такую любимую работу.
И как же сладко ноет в паху от предчувствия чего-то неуловимого, что витает в воздухе и искрит между нами.
Было все. Сбылись даже самые смелые мои фантазии. Она извивалась подо мной и раз за разом замирала в оргазме, выгибаясь и сгребая в ком мои простыни, она царапалась, когда я стоя насаживал ее, держа на руках на весу, она орала, стоя раком и кончая от тугого анала, она целовала меня и нежной фелляцией пробуждала во мне новые силы и хотелось иметь ее снова и снова, не насыщаясь ее телом и ее энергией.
Смеясь, сидя передо мной в ванне, она просила мою горячую струю на свое роскошное тело, а я золотил ей соски и живот, наслаждаясь ее реакцией и той невероятной степенью растворения друг в друге, что чувствовал в тот момент. А потом мы стояли обнявшись под душем, и страстно целовались, а в следущий миг я подхватывал ее и нес на кровать, чтобы прильнуть губами и языком к ее губам, таким медовым и манящим между расставленных широко бедер, и к бесстыдно зовущей вагине.
Анна тосковала по нему. Сказать, что сходила с ума, она не могла, разве что первое время. Все напоминало о нем, и даже просто пройти там, где проходила, общаясь с ним, было невозможно, чтобы тело не отреагировало. Это было любовью? Скорее всего, это была влюбленность. Страсть. И бесценный опыт, за который она была очень благодарна.
Тяжелый волос ниже плеч, точенная фигура, грудь, которая едва уместится в мою ладонь, длинные ноги, глаза. Мой взгляд основательно прошелся по ней, встретился с ее взглядом. Смутилась, видно по вспыхнувшим щекам, но не отвела глаз. С вызовом спросила - А где мой кабинет?
- Пойдемте, покажу.
Взял за плечо, разворачивая к выходу, прошелся по спине и легко опустил руку на упругую, дерзко выпирающую под белоснежным халатом ягодицу. Дышать перестала, замерла, медленно повернулась, стрельнула глазами в глаза - Руку уберите!
Хороша девочка!
- Доктор, ну как вам наш шеф? За все места потрогал? - весело засмеялись собравшиеся вечером в небольшой комнате приема пищи сотрудники отделения.
- Что он себе позволяет?! Я не собираюсь терпеть это! - вспыхнула Анна. И хотя она категорически не хотела обсуждать утренние вольности начальника с кем-либо, тем более с младшими по рангу сотрудниками, вырвалось само собой.
- Он Бог! И может позволить себе многое! - глаза моложавой процедурной сестры блеснули.
- Он что, в гареме? Я не позволю с собой так обращаться!
- Доктор, успокойтесь, он шутил с вами, проверил, так сказать на профпригодность - устало выдохнула пожилая травматолог.
- Ладно, проехали. Анна уже пожалела, что не сдержалась.
- Привыкайте - допивая кофе и вставая, произнес анестезиолог. - И добро пожаловать к нам, Вы нам всем приглянулись!
- Анна Александровна, быстрее, в приемном покое женщина с маточным кровотечением, большая миома, муж весь белый от страха - на одном дыхании выпалила Света, старшая хирургического отделения. - Я бегу готовить операционную.
Анна долетела до приемника за минуту, сердце стучало в горле, ноги подкашивались.
- Кофеин.
- Глюкоза 20 струйно.
- 300 Рингера, - взглянув на тонометр и схватившись за пульс, ровным голосом произносила Анна.
Коллектив подхватывал ее команды и молниеносно реагировал.
- Кислород, премедикация деприваном, готовим на стол, - сопровождая каталку, на бегу продолжала девушка.
В душевой было влажно и жарко. Анна улыбалась. Смывая пот со своего тела, она чувствовала каждую его клеточку. Мышцы благодарно отзывались на горячие струи воды и восстанавливались после тяжелой смены. Два напряженных часа стоя за операционным столом, сначала в безуспешной попытке сохранить орган, а потом уже в предельном желании сохранить жизнь матери двоих детей. Думать не хотелось ни о чем, ни о останавливавшемся сердце пациентки, ни о своем собственном сердце, отбивавшем ритм в висках и сжимавшемся в страшном предчувствии во время операции.
Все позади, она справилась!
Руки скользили по идеальному телу, задерживаясь на торчащих сосках тяжелой груди, на изгибах талии, переходящей в гладкие бедра и дальше, дальше по внутренней поверхности бедер в промежность, все медленнее и чувственнее, с наслаждением. Анна любила свое тело, хорошо знала себя и свои желания. Сейчас ей хотелось хорошего качественного секса, какого не было несколько месяцев.
В ушах зазвучали слова шефа о том, что адреналин в ургентной медицине гасится лишь спиртом или жестким трахом.
Лицо вспыхнуло, а низ живота тяжело набух. Пальцы заскользили совсем уж откровенно проникающими движениями. Девушка прижалась спиною к кабине и закрыв глаза, забывшись на какое-то время, мастурбировала, еле сдерживая приглушенные стоны. Взорвавшись оргазмом, она поняла, что в чем-то согласна со своим циничным начальником.
Перенесенный стресс окончательно растворился в сладкой дрожи ее тела.
Я был рад этой красотке с умными глазами и мгновенной реакцией. Внешность, создающая впечатление пустой куклы, оказалась обманчива. Руки у нее росли оттуда, откуда надо. За полгода ассистенции на сложнейших операциях, она натаскалась, рвалась самостоятельно взяться за скальпель, а я не уставал повторять - Не спеши, девочка.
Зыркала поначалу она на меня поверх маски уничижающим взглядом, а я смеялся про себя, припоминая реакцию на мою провокацию в ее первый рабочий день.
Уходя в отпуск, я оставлял ее с тяжелым сердцем. Ей везло, за это время экстренных случаев было мало, а ход плановых операций мы изучили практически вдоль и поперек, проговаривая все возможные осложнения и риски.
Небольшой город дает возможность щедро черпать опыт новичкам, так как работы много и когда ты один на один с самыми сложными случаями в своей практике, ты набираешься на ходу, иногда проживая за ночь несколько лет чужих жизней.
И, выбирая хирургическую специальность, можно не надеяться, что люди перестанут разбиваться в ДТП, резаться в пьяных разборках, летать с балконов в наркотическом трансе и умирать от банальных аппендикулярных перитонитов.
Жаль, что остается она одна на неделю, второй ординатор вовремя не вышел из отпуска, продлив его больничным, недогуляв на крымских пляжах. А я не могу перенести свой, так как совместил туристическую поездку в Европу с симпозиумом.
Справится, она умница.
Возвращаясь, опасался. Ведь могло быть все, что угодно. Хотя, мне бы прислали хоть сообщение, эти черти кого хочешь из-под земли достанут.
В отделении безупречная чистота. И она. Идет навстречу с ослепительной улыбкой, покачивая бедрами в такт шагам. Как будто повзрослела на пару лет, поженственела. Обнимает, прижавшись. - С чего бы это? - смеюсь про себя.
- Шеф, как же мне Вас не хватало! Когда вышел Снегирев, мне стало спокойнее, но все же! Я так Вам рада!
Вижу, что она искренна в эмоциях, сам заражаюсь радостью от возвращения на свою тяжелейшую, но такую любимую работу.
И как же сладко ноет в паху от предчувствия чего-то неуловимого, что витает в воздухе и искрит между нами.
Было все. Сбылись даже самые смелые мои фантазии. Она извивалась подо мной и раз за разом замирала в оргазме, выгибаясь и сгребая в ком мои простыни, она царапалась, когда я стоя насаживал ее, держа на руках на весу, она орала, стоя раком и кончая от тугого анала, она целовала меня и нежной фелляцией пробуждала во мне новые силы и хотелось иметь ее снова и снова, не насыщаясь ее телом и ее энергией.
Смеясь, сидя передо мной в ванне, она просила мою горячую струю на свое роскошное тело, а я золотил ей соски и живот, наслаждаясь ее реакцией и той невероятной степенью растворения друг в друге, что чувствовал в тот момент. А потом мы стояли обнявшись под душем, и страстно целовались, а в следущий миг я подхватывал ее и нес на кровать, чтобы прильнуть губами и языком к ее губам, таким медовым и манящим между расставленных широко бедер, и к бесстыдно зовущей вагине.
Анна тосковала по нему. Сказать, что сходила с ума, она не могла, разве что первое время. Все напоминало о нем, и даже просто пройти там, где проходила, общаясь с ним, было невозможно, чтобы тело не отреагировало. Это было любовью? Скорее всего, это была влюбленность. Страсть. И бесценный опыт, за который она была очень благодарна.