Между болью и эйфорией
Я приехала без трусиков, как ты того и хотел. Каюсь, сняла я их только в аэропорту, по прилёту. Но не суть, да? Я специально выронила что-то из сумки и с дурашливым "упс" наклонилась поднять. Ветерок приподнял платье и ты убедился, что я исполнила обещание. Как и пару прохожих... И ты было поднял руку чтобы опустить платье и скрыть от других то, что принадлежит тебе... Но мальчишество взяло верх, задержался на секунды и провел пальцем по чуть влажному от жары и волнения бедру и звонко шлёпнул по ягодице. Мы заливисто смеялись, а потом ты обнял меня, укутав в ароматы бензина, сигарет и того мускусного, мужского, от которого подкашиваются ноги. И как бывает в фильмах, мы стояли на аллее под цветущими вишнями, благословенно бросающими на нас свои благоухающие лепестки, а вокруг все плыло и кружилось... Но только эта история вовсе не про любовь.
Лишь только ты коснулся губами моей шеи в нежном поцелуе, пальцы сжались мертвой хваткой на моем теле. Из горла вырвалось сдавленное урчание, чуть злое, чуть раздражённое, ты больше не улыбался и лишь нетерпеливо дёрнул меня за руку в сторону дома, так что я едва поспевала за тобой. В лифте лапал, до синяков сжимал бедра, живот, запястья. Бесконечно долго ехал этот чертов старый лифт... Наконец, дверь за нами закрыта. Целый мир в 30 квадратных метрах на 12 этаже, только наш мир, длинной в два дня.
В полумраке коридора я чувствовала как мы превращаемся в рыжего крольчонка и черного с проседью волка. Волк уже начал охоту, крольчонок же приготовился удирать и в мгновение был пойман. Одним движением ты опустил меня на колени, быстро расстегнул ремень, молнию и резко вставил член в мой рот. Глубже, глубже... Мягкими толчками, слегка душащими, упоительное сладкими... Рука на шее, ты чувствуешь, ты видишь насколько глубоко входишь... Рука в волосах... Рука терзает грудь... Рука срывает платье. А я дрожу и по дорожке от влагалища к анусу медленно ползет капелька смазки, и ещё одна, и ещё... Мои ладони бродят растерянно по твоему животу, по бедрам. Ощущение напряжённых мышц дурманит, пульсация под языком и в горле расходится острыми волнами по всему телу... Ускорение ритма и грубый трах, так что невозможно вздохнуть, твое тяжелое дыхание, глухие стоны, сейчас, сейчас... Сердце восторженно бьётся в ритм и твой оргазм для меня почти как собственный...
В душе слизываешь с уголков моих глаз слезки, поворачиваешь к себе спиной, мнешь всю, трешься, прижимаешь, сжимаешь соски... Направляешь воду на мой лобок и ниже... Ох, ещё пару секунд и я кончу, но ты не даёшь мне этих секунд... И так несколько раз, пока я не начинаю возмущаться, что так нечестно, а следом ластиться и умолять о пощаде...
После душа ты толкаешь меня к кухонному столу, я развожу ноги в стороны, обвиваю руками твою шею. Как же хочется тебя укусить... В поцелуе чуточку зажимаю твои губы зубами, и смелее... Резко и грубовато двумя пальцами проникаешь в меня... Несколько ритмичных нажатий и напряжённое тело взрывается, конвульсивно выгибаясь. Прижимаешь к себе крепче, целуешь в висок... Пальцы мне в рот, дерзко, небрежно... Вкусный, пьянящий поцелуй со вкусом смазки... И пальцы снова внутри, давят на стенки, болезненно сладко поглаживают шейку матки, пульсирующими движениями играют вокруг тоски G... Я то вырываюсь, то сама насаживаюсь на них, кусаю твои плечи, беспомощно хвастаюсь за спину... Стоны сменяются на рык, рык на крики, крики на бессильное "пожалуйста, хватит", и вновь стоны, и вновь рык, и вновь крики...
Куришь и щуришься, задумчиво глядя в окно... Обнимаю тебя сзади... Уютно стоять вот так, за сильными плечами, уткнувшись носом между лопаток... Встав на носочки, кусаю шею, и поцелуями по позвоночнику вниз... Целую поясницу, уже стоя на коленях, а ладони спереди гладят член. Разворачиваешься, берешь мое лицо в свои руки, проводишь пальцами по губам, гладишь по голове... Мой язык скользит по яйцам, по члену и поцелуями вверх, лобок, живот, шея. Кусаю мочку уха. Резко поворачиваешь к себе спиной, всей рукой, от кисти до локтя захватываешь шею и выгибаешь меня назад... О, я предвкушаю, что будет дальше и внутри все трепещет... Грудью к стене, попа выгнута, ты царапаешь ее и оставляешь красные следы своих ладоней... Это не больно... Это возбуждающе и будит голод...
А потом мы идём в комнату, ты бросаешь меня на кровать и берешь кнут. Мне страшно... В твоих глазах больше нет жалости. Тот волк, которого я бережно звала и провоцировала, вырос и окреп, он голоден и зол. Я зажмуриваюсь и кнут обжигает спину. И ягодицы, и плечо, и снова спину... Эти удары не идеальны, но в них уверенность, чёткость и чувственность... И мы летим. На самое дно. В черную пропасть... Я согласна даже разбиться, а ты твердо уверен, что этого не случится. И мы падаем на мягкий мох. Волк обнюхивает своего кролика и чует кровь... Несколько кровавых ссадин. "Моя... Моя игрушка... Моя сука..." Ты берешь меня, яростно, с жадностью. Сжимая, придавливая, издеваясь... Кусая, терзая соски, придушивая, требуя смотреть в глаза. Твой взгляд безумен и пронзителен, оторваться от него и без приказа невозможно... Ты разрешаешь и запрещаешь, ты заставляешь представлять то, от чего на глаза наворачиваются слезы и хочется перегрызть тебе горло. Ты играешь на моих нервах, мастерски создавая контрасты между ненавистью, страданием, болью и эйфорией, тасуя их как колоду карт...
Я очнулась, когда заходящее солнце окрасило облака в розовый цвет... Ты проводил кусочками льда по чуть ноющим ссадинам, по пересохшим губам, горящему лбу. Ни вины, ни раскаяния во взгляде. Но забота... И что-то еще новое, свободное, мощное.
А после - веревки мягко обвили причудливыми узлами мои ноги, так что они оказались согнутыми в коленях. Руки, потянув их к спинке кровати... В попу ты вставил металлический крюк, соединённый и хитро переплетенный с веревками так, что при малейшем моем движении он давал о себе знать приятной прохладой и внутренним давлением. И вот ты снова вошёл, очень медленно и глубоко. С оттяжкой, медленно выходя до конца, и так же медленно обратно, до упора, задерживаясь, тесно прижимаясь лобком... Долго, глаза в глаза... С тихим шепотом и тихими стонами в поцелуе, с обессиленными вскриками через твою ладонь. С полным ощущением принадлежности и обладания.
"Я все ещё тебя ненавижу" - прошептала я засыпая. "Я тебя тоже", - ответил ты неслышно в ночь, докуривая последнюю на сегодня сигарету...
Лишь только ты коснулся губами моей шеи в нежном поцелуе, пальцы сжались мертвой хваткой на моем теле. Из горла вырвалось сдавленное урчание, чуть злое, чуть раздражённое, ты больше не улыбался и лишь нетерпеливо дёрнул меня за руку в сторону дома, так что я едва поспевала за тобой. В лифте лапал, до синяков сжимал бедра, живот, запястья. Бесконечно долго ехал этот чертов старый лифт... Наконец, дверь за нами закрыта. Целый мир в 30 квадратных метрах на 12 этаже, только наш мир, длинной в два дня.
В полумраке коридора я чувствовала как мы превращаемся в рыжего крольчонка и черного с проседью волка. Волк уже начал охоту, крольчонок же приготовился удирать и в мгновение был пойман. Одним движением ты опустил меня на колени, быстро расстегнул ремень, молнию и резко вставил член в мой рот. Глубже, глубже... Мягкими толчками, слегка душащими, упоительное сладкими... Рука на шее, ты чувствуешь, ты видишь насколько глубоко входишь... Рука в волосах... Рука терзает грудь... Рука срывает платье. А я дрожу и по дорожке от влагалища к анусу медленно ползет капелька смазки, и ещё одна, и ещё... Мои ладони бродят растерянно по твоему животу, по бедрам. Ощущение напряжённых мышц дурманит, пульсация под языком и в горле расходится острыми волнами по всему телу... Ускорение ритма и грубый трах, так что невозможно вздохнуть, твое тяжелое дыхание, глухие стоны, сейчас, сейчас... Сердце восторженно бьётся в ритм и твой оргазм для меня почти как собственный...
В душе слизываешь с уголков моих глаз слезки, поворачиваешь к себе спиной, мнешь всю, трешься, прижимаешь, сжимаешь соски... Направляешь воду на мой лобок и ниже... Ох, ещё пару секунд и я кончу, но ты не даёшь мне этих секунд... И так несколько раз, пока я не начинаю возмущаться, что так нечестно, а следом ластиться и умолять о пощаде...
После душа ты толкаешь меня к кухонному столу, я развожу ноги в стороны, обвиваю руками твою шею. Как же хочется тебя укусить... В поцелуе чуточку зажимаю твои губы зубами, и смелее... Резко и грубовато двумя пальцами проникаешь в меня... Несколько ритмичных нажатий и напряжённое тело взрывается, конвульсивно выгибаясь. Прижимаешь к себе крепче, целуешь в висок... Пальцы мне в рот, дерзко, небрежно... Вкусный, пьянящий поцелуй со вкусом смазки... И пальцы снова внутри, давят на стенки, болезненно сладко поглаживают шейку матки, пульсирующими движениями играют вокруг тоски G... Я то вырываюсь, то сама насаживаюсь на них, кусаю твои плечи, беспомощно хвастаюсь за спину... Стоны сменяются на рык, рык на крики, крики на бессильное "пожалуйста, хватит", и вновь стоны, и вновь рык, и вновь крики...
Куришь и щуришься, задумчиво глядя в окно... Обнимаю тебя сзади... Уютно стоять вот так, за сильными плечами, уткнувшись носом между лопаток... Встав на носочки, кусаю шею, и поцелуями по позвоночнику вниз... Целую поясницу, уже стоя на коленях, а ладони спереди гладят член. Разворачиваешься, берешь мое лицо в свои руки, проводишь пальцами по губам, гладишь по голове... Мой язык скользит по яйцам, по члену и поцелуями вверх, лобок, живот, шея. Кусаю мочку уха. Резко поворачиваешь к себе спиной, всей рукой, от кисти до локтя захватываешь шею и выгибаешь меня назад... О, я предвкушаю, что будет дальше и внутри все трепещет... Грудью к стене, попа выгнута, ты царапаешь ее и оставляешь красные следы своих ладоней... Это не больно... Это возбуждающе и будит голод...
А потом мы идём в комнату, ты бросаешь меня на кровать и берешь кнут. Мне страшно... В твоих глазах больше нет жалости. Тот волк, которого я бережно звала и провоцировала, вырос и окреп, он голоден и зол. Я зажмуриваюсь и кнут обжигает спину. И ягодицы, и плечо, и снова спину... Эти удары не идеальны, но в них уверенность, чёткость и чувственность... И мы летим. На самое дно. В черную пропасть... Я согласна даже разбиться, а ты твердо уверен, что этого не случится. И мы падаем на мягкий мох. Волк обнюхивает своего кролика и чует кровь... Несколько кровавых ссадин. "Моя... Моя игрушка... Моя сука..." Ты берешь меня, яростно, с жадностью. Сжимая, придавливая, издеваясь... Кусая, терзая соски, придушивая, требуя смотреть в глаза. Твой взгляд безумен и пронзителен, оторваться от него и без приказа невозможно... Ты разрешаешь и запрещаешь, ты заставляешь представлять то, от чего на глаза наворачиваются слезы и хочется перегрызть тебе горло. Ты играешь на моих нервах, мастерски создавая контрасты между ненавистью, страданием, болью и эйфорией, тасуя их как колоду карт...
Я очнулась, когда заходящее солнце окрасило облака в розовый цвет... Ты проводил кусочками льда по чуть ноющим ссадинам, по пересохшим губам, горящему лбу. Ни вины, ни раскаяния во взгляде. Но забота... И что-то еще новое, свободное, мощное.
А после - веревки мягко обвили причудливыми узлами мои ноги, так что они оказались согнутыми в коленях. Руки, потянув их к спинке кровати... В попу ты вставил металлический крюк, соединённый и хитро переплетенный с веревками так, что при малейшем моем движении он давал о себе знать приятной прохладой и внутренним давлением. И вот ты снова вошёл, очень медленно и глубоко. С оттяжкой, медленно выходя до конца, и так же медленно обратно, до упора, задерживаясь, тесно прижимаясь лобком... Долго, глаза в глаза... С тихим шепотом и тихими стонами в поцелуе, с обессиленными вскриками через твою ладонь. С полным ощущением принадлежности и обладания.
"Я все ещё тебя ненавижу" - прошептала я засыпая. "Я тебя тоже", - ответил ты неслышно в ночь, докуривая последнюю на сегодня сигарету...